Громов. Хозяин теней. 5 [СИ] - Екатерина Насута

А вот похлопотать при случае за бедную женщину — это в её духе. Причём, подозреваю, что сама упомянутая Лушка о том не просила. Да и не факт, что пойдёт она в прислуги.[9]

— Свет, — я глянул на неё. — Это другие люди.

Я ведь с самого начала говорил, что квартира — не вариант, надобно дом искать, чтоб в стороне и без любопытствующих соседей, которым то одно не так, то другое не этак. Интересно, исправнику на нас уже успели пожаловаться? Наверняка. А ещё, называется, приличные люди…

— Всё-таки придётся дом искать, — Мишка отвёл взгляд, потому как глядеть на печальную Светочку у него душевных сил не хватало. И поморщился. Не от Светочкиной печали, а от осознания величины будущих проблем. Дом снять куда сложнее. Не так-то их и много, тех, которые под сдачу. Да и ассортимент своеобразный. Особняк взять? Дорого. Да и не только в деньгах дело. Лишь бы кому особняк не сдадут. А впечатления добросовестных арендаторов наша разношёрстная компания не производит. И титулом это впечатление не поправить. Опять же, у наших добрых друзей, которые продолжали присматривать за происходящим издали, вопросы возникнут, откуда деньги.

И в целом-то…

И не только у них.

А вот во флигель какой мы банально не влезем.

И что остаётся? Карпа Евстратовича спросить, что ли? Он город получше нас знает, но… опять же, дёргать занятого человека из-за такой мелочи? Вызывать на встречу.

Отвлекать.

Да и самому рисковать, потому что пусть больше за Светочкой приглядывают, но…

Или всё одно придётся? Про магов я не сказал. Точнее не спросил. Как-то и уставший был, и не к месту оно, и при Елизаре говорит не слишком хотелось. А надо бы. Заодно и подумать, как объяснить эти вот медальоны с пуговицами, чтоб правдоподобно, но без подробностей.

Нет, сами мы тоже можем поискать, но я вот слабо представляю, с какой стороны за такие поиски браться. Да и возможности у нас пожиже, чем в охранке. Так что новой встрече быть, тут никуда не денешься. Но этой чуть позже.

Отойти надо от поездочки. И посоветоваться.

— Тут… — Мишка развернул кружку ручкой в другую сторону. — Ребята говорили, что Гвоздецкий, который скобяные лавки держит, дом новый построил. А старый продавать надумал…

— Дорого станет, — нет, деньги у нас имеются. А с алмазным запасом папеньки не на один особняк хватит, но как-то это богатство внезапное придётся объяснять.

— Можно через заём оформить… — Татьяна вытянула руку. — Процент, конечно, выйдет немалый, но…

Но прикрытие хорошее.

А что? Часть суммы с остатков наследства, о котором было заявлено, а остальное — долг. И выплаты…

— Дадут ли, — Мишка потер переносицу.

— Дадут. Николай Степанович, если понадобится, выступит поручителем…

И на щеках Татьяны проступил румянец.

Надо же…

А ведь целителю и вправду не откажут.

— Тогда завтра дом посмотрим, — Мишка сказал слово и вздохнул с облегчением. — А то я и сам тут чувствую себя… чужим, что ли?

Глава 14

Таким образом можно сказать, что за прошедшие десять лет казённые расходы на здравоохранение резко выросли: с 44 млн руб. до 145,1 млн. Также в значительной мере увеличились субсидии земствам. Прежде предоставлявшиеся время от времени, к сегодняшнему дню они стали регулярными…

Из отчёта ревизионной комиссии. [10]

— То есть, — Татьяна замерла со щёткой для волос, которую стиснула так, будто собиралась треснуть мне по голове. — Отец… похитил чью-то семью, использовал, принуждая к работе, а потом бросил их, оставив умирать? И… и устроил тайную лабораторию, где проводил незаконные опыты на людях?

Свет электрической лампы ложился на скатерть аккуратным жёлтым кругом. И в нём поблескивал серебром поднос, а фарфоровый кофейник отливал перламутровым блеском.

— Не совсем на людях, — я устроился на полу, на мягком ковре, который было приятно гладить. — Точнее если кто-то узнает, то скажут, что дикари — вовсе не люди. Они и похожи весьма отдалённо. Но как по мне — они вполне разумны.

Светочка ушла к себе. У неё были тетради для проверки, и планы уроков, и ещё дневник, куда она каждый вечер записывала свои размышления. А может, просто ссылалась на занятость, позволяя нам поговорить о своём.

Не знаю. Не подсматривал.

— Это всё равно мерзко… — рука вздрагивает. — Отвратительно… если об этом узнают… такое пятно не смыть.

— Узнать об этом не должны. Миша, покажи.

Пусть трупы мы оставили в доме, но вот мёртвую воду прихватили, перелив в бутылку из-под «Нарзана». Здесь, в нашем мире, вода выглядела этакой белесой тусклой жижей.

Тяжеленной, к слову.

— Как она действует? — Татьяна коснулась пальцами бутылки.

— Без понятия, — Мишка держал бутылку обеими руками. — Я только слухи вспомнил, но там без подробностей. Честно, даже не уверен, что пересказал, как слышал. По-хорошему, это бы изучить.

Не хватало.

Нашей семейке и одного учёного за глаза.

— Если бы… возможно… Николай Степанович мог бы сказать… — задумчиво протянула Татьяна.

— Нет, — я покачал головой. — Тань, не обижайся, но если эта штука и вправду такая ценная, надо самим как-то. Чтобы понять.

— Самим? И каким же образом? Найти людей и… экспериментировать? — голос сестрицы был спокоен и холоден. Аж до печёнок пробрало.

— Нет. Но… — я прикусил губу. Думал я. И над этой жижей непонятною, и в целом-то. — Смотри, если эта штука и вправду чего-то там лечит, то… нам оно нужно. Вдруг она поможет?

Тимохе.

Тому Тимохе, который словно замер в этом своём пограничном состоянии. И да, быть может, нужно время. Просто время. Много времени. Сколько? Этого никто не знает.

Год?

Два?

Десять? И прогнозы Николя не сбывались. Да, Тимоха, грубо говоря, научился есть и подтирать себе задницу. Но и только. И то ощущение, что он вытащил из памяти эти вот застольные манеры с салфетками, вилками и ложками разных калибров, которые использовал строго уместно.

Он рисует отлично.

И произносит уже два десятка разнообразных звуков. Но в глазах всё одно пустота. И ощущение такое, что он достиг какого-то странного равновесия и теперь то ли не хочет, то ли не может